Это рождественская ночь. В доме тихо. Даже в очаге утихло потрескивание поленьев. Тлеющие угли, словно маяк, озаряют его темный свод. На камине висят пустые носки для подарков. В углу стоит уже погасшая елка.
О дне Рождества в рождественскую ночь напоминают открытки, мишура и впечатления.
Это рождественская ночь. А какой был день! Ароматный чай. Санта-Клаус. Клюквенный соус.
— Спасибо большое!
— Не стоило беспокоиться!
— Бабушка звонит!
По колено в бумаге для упаковки подарков:
— О, мне подходит в самый раз!
Вспышки фотоаппаратов.
Это рождественская ночь. Девочки спят. Дженне снится «говорящий» Биг Бен, а в руках она сжимает новую сумочку. Андреа спит в новой пижаме с изображением Санта-Клауса.
Это рождественская ночь. Елка, которая еще вчера «росла» в груде подарков, теперь одиноко стоит на полу. Подарки теперь уже принадлежат новым хозяевам. Упаковочную бумагу смяли и выбросили в мусорное ведро. Посуда вымыта, а остатки индейки ждут следующей недели, когда их превратят в бутерброды.
Это рождественская ночь. В десятичасовом выпуске новостей звучат последние рождественские песни. Последний кусок яблочного пирога доел мой шурин. А альбомы выполнили свое ежегодное предназначение, и картинки с каштанами, снежными рождественскими пейзажами и красноносыми оленями убраны в шкаф.
Это рождественская ночь.
Часы пробили полночь, и мне давно пора спать, но я все еще не сомкнул глаз. Мне не дает уснуть одна поразительная мысль. На этой неделе мир был иным. Он на время преобразился.
На щеках человечества какое-то время мерцали волшебные снежинки Рождества, напоминая о том, что по-настоящему важно и какими мы были задуманы. Мы забыли свою навязчивую тягу побеждать, добиваться расположения и воевать. Мы отложили лестницы и бухгалтерские книги, отложили секундомеры и оружие. Мы сошли с беговых дорожек и американских горок и взглянули на Вифлеемскую звезду.
Это — время для радости, потому что мы больше, чем когда-либо, думаем о Нем. Его имя у нас на устах чаще, чем в любое другое время года.
А в результате? На несколько драгоценных часов наши стремления к божественному соединяются, и наши голоса сливаются в хор. Разношерстный хор портовых грузчиков, бостонских юристов, нелегальных иммигрантов, домохозяек и тысяч других избранных людей, полагающих, что таинство Вифлеема — действительно! — действительность. «Придите и увидьте Его», — поем мы, пробуждая даже самых сонных пастухов и указывая им путь к младенцу Христу.
Несколько бесценных часов мы созерцаем Его. Христос Господь. Те, кто прожил год, не замечая Его, внезапно Его видят. Люди, обвиняемые в том, что упоминали имя Его всуе, останавливаются и упоминают Его в хвале. Глаза, вдруг освободившиеся от шор эгоизма, восхищаются Его величием.
Внезапно Он — повсюду.
В улыбке полицейского, везущего в своем служебном «черном вороне» подарки в детский дом.
В глазах официанта-тайванца в тот момент, когда он рассказывает о своей предстоящей поездке домой на Рождество, чтобы повидать детей.
В голосе отца, переполненного эмоциями настолько, что он никак не может закончить молитву перед торжественным обедом.
Он — в слезах матери, встречающей своего сына, вернувшегося домой из-за границы.
Он — в сердце мужчины, который провел рождественское утро в самом неблагополучном районе города, раздавая холодные бутерброды с копченой колбасой и очень теплые пожелания.
И Он — в торжественной тишине, снисходящей на толпу покупателей торгового центра, когда они слушают хор учеников младших классов, поющих гимн «Там, в яслях».
Еммануил. Он с нами. Бог подошел так близко!
Это рождественская ночь. Через несколько часов начнется уборка — огоньки погаснут, елки выбросят. Тридцать шестой размер пойдут менять на сороковой, а эггног будут распродавать в магазинах за полцены. Вскоре жизнь вновь войдет в привычную колею. Декабрьская щедрость превратится в январские счета, а волшебство начнет угасать.
Но это волшебство сейчас еще по-прежнему царит в воздухе. Может быть, это потому что я до сих пор не сплю. Я хочу еще немного насладиться духом праздника. Я хочу помолиться, чтобы созерцавшие Его сегодня искали Его и в августе следующего года. И мою голову никак не покидает одна очень странная мысль: если Он может совершить так много с такими скромными молитвами, неумело возносимыми Ему в декабре, насколько больше Он мог бы сделать, если бы вы думали о Нем каждый день?
Автор: Макс Лукадо
Из книги «Бог подошел так близко»
